За последующую неделю летчики Василий Молоков, Николай Каманин, Михаил Водопьянов на самолётах Р-5, Маврикий Слепнёв на самолёте «Консолидейтед-Флитстер» 17AF и Иван Доронин на «Юнкерсе» W 33 вывезли на материк остальных челюскинцев. Последний рейс был совершён 13 апреля 1934 года. Всего лётчики совершили 23 рейса, перевозя людей в чукотское становище Ванкарем, находящееся в 140—160 км от места ледовой стоянки. Были спасены все 104 человека, которые провели два месяца на льдине в условиях полярной зимы. В последние дни пребывания на льдине Отто Юльевич Шмидт тяжело заболел и по решению правительственной комиссии 11 апреля был переправлен в больницу в городе Ном на Аляске (этот перелет успешно осуществил Маврикий Слепнёв).
В операции по спасению «челюскинцев» участвовало значительное число летчиков, бортмехаников и т. д., но далеко не всем удалось преодолеть тысячи километров и добраться до Чукотки. На финальном этапе эвакуации, уже после того, как Анатолий Ляпидевский вывез на большую землю женщин и детей, в спасении «челюскинцев» принимали три основные группы лётчиков: группа из Хабаровска, «американцы» и группа Каманина.
Сообщения, что группы самолетов в воздухе и что они летят на помощь, произвели в лагере ошеломляющее впечатление.
Особую трудность составляли взлет и посадка самолетов в условиях льдов. Льды — не самая подходящая взлетно-посадочная полоса. Выбор подходящего поля для самолетов был испытанием для «челюскинцев»: нужно было постоянно искать подходящие по размерам площадки, измерять в них толщину льда, расчищать от снега и ледяных обломков, а на следующий день вполне могло оказаться, что вся работа пошла насмарку (всего «челюскинцы» построили 16 аэродромов за время их пребывания на льдине). Кроме того, подтаивая и проламываясь, эти взлетно-посадочные полосы могли становиться причинами аварий для самолетов.
Но вот все 104 человека, пережившие полярную зиму в условиях дрейфа среди льдов, окончательно спасены и доставлены на большую землю: так трагическая эпопея «Челюскина», полная лишений и трудностей, превратилась в историю героического триумфа и всенародного ликования, когда буквально вся страна следила за этапами спасательной экспедиции, сопереживала и сочувствовала, а потом с торжеством встречала своих героев.
из рассказов пилотов...
После того, как были получены известия, что самолеты направляются в ледовый лагерь «челюскинцев», лётчик Михаил Бабушкин и бортмеханик Георгий Валавин 2 апреля самостоятельно прилетели со льдины в Ванкарем на самолёте-амфибии Ш-2, служившем «Челюскину» для ледовой разведки.
Финальный отрезок пути от Ванкарема до ледового лагеря был сложнее, даже чем тысячи километров над неосвоенными просторами Сибири и Дальнего Востока. Очень важно было не пролететь мимо лагеря, а вовремя его заметить среди монотонного полотна белоснежных ледовых полей.
Воспоминания Анатолия Ляпидевского о катастрофе парохода «Челюскин», 1934.
«На всю жизнь запомнил 13 февраля 1934 года. Страшная пурга. В ярангу, где мы жили, вошел занесенный снегом человек… Сегодня в Чукотском море раздавлен льдами и затонул пароход «Челюскин», на лед высадилось 104 человека.
Вскоре пришло распоряжение: «Принять все меры к спасению экспедиции и экипажа «Челюскина».
Для нашего экипажа труднейшим экзаменом стал сам вылет… 29 раз (!) вылетали, брали курс к льдине челюскинцев и каждый раз возвращались — стихия свирепствовала, мороз доходил до сорока градусов… Наконец-то вылетели… До боли в глазах всматриваюсь в льды. Из трещин во льдах вылетают клубы пара, а мне чудится дым костров челюскинского лагеря. Снижаюсь, с досадой убеждаюсь, что все — не то, снова поднимаюсь. И вдруг неожиданно упираюсь в ледовый лагерь… — они махали руками, кидали вверх шапки…
Надо было садиться. Я взглянул на льдину и понял, как мала она для нашего самолета — где-то 400 на 150 метров… Честно говоря, был момент, когда я испугался: промажу мимо полосы — врежусь в торосы, проскачу — упаду в воду. Сел все-таки удачно. В тот первый рейс мы вывезли 12 женщин и детей".
Воспоминания Маврикия Слепнёва.
«Мне посчастливилось оказаться вторым пилотом спасательной экспедиции, добравшимся до лагеря Шмидта. С тех пор как впервые побывал здесь Ляпидевский, прошли месяц и два дня. Можно представить себе радость челюскинцев, когда они убедились, что после этого вынужденного перерыва полеты с материка в лагерь возобновились».
Записки летчика М. С. Бабушкина, 1941
«В лагере Шмидта получено радио:
«Из Хабаровска на помощь челюскинцам вылетели три самолета. Ведут их Галышев, Доронин и Водопьянов».
Естественно, что сейчас же ко мне как к летчику — представителю воздушного флота обратились с просьбой рассказать, что за пилоты летят к нам. Я познакомил весь лагерь с краткой биографией каждого пилота и решительно заявил: если они прилетят первыми, то два дня работы — и ни одного человека не будет на льду. Через несколько дней получаем новое радио:
«С мыса Олюторского вылетели пять самолетов „Р-5“ под командованием пилота Каманина».
Вслед за этим получаем еще радио:
«С Аляски, из Нома, вылетают при первой благоприятной погоде два пилота — Слепнев и Леваневский на самолетах, закупленных советским правительством в Америке специально для помощи челюскинцам».
Самой многочисленной была группа Каманина, доплывшая на пароходе «Смоленск» до мыса Олюторский, откуда им предстояло совершить перелет до Ванкарема. Из этой группы до ледового лагеря добрались два пилота: Николай Каманин и Василий Молоков, хотя изначально в состав группы входило 5 самолетов.
Из мемуаров Николая Каманина.
«Начали полёт по-военному, клином. Вскоре нас догнал Бастанжиев. Мой самолёт шёл впереди, две машины справа, две — слева. Итак, в воздухе был авиационный отряд в составе: Николай Каманин, Борис Пивенштейн, Василий Молоков, Иван Демиров, Борис Бастанжиев, Матвей Шелыганов, Герман Грибакин, Пётр Пилютов, Леонид Осипов, Анатолий Разин, Константин Анисимов, Пётр Кулыгин, Иван Девятников, Сергей Астахов, Юрий Романовский. Пять лётчиков, один штурман, восемь техников и один корреспондент.»
Записки летчика М. С. Бабушкина, 1941
«По настроению, которое создалось в Ванкареме, и по общему ходу дела чувствуется, что там, на центральной базе, куда должны слететься самолеты и откуда они будут совершать полеты в лагерь Шмидта, не хватает человека, знакомого с летным делом. Начальник лагеря Отто Юльевич Шмидт предлагает мне вылететь в Ванкарем и помочь штабу в его работе. Находившийся на „Челюскине“ самолет „Ш-2“ мы спасли. <…>Передо мной стояла задача: либо попытаться спасти машину, хотя в случае остановки мотора при посадке в ледяные нагромождения она может разбиться, либо оставить ее просто здесь на льду, бросить на произвол судьбы. У меня было твердое решение: лететь!»
Михаил Водопьянов. Путь летчика, 1953
«От Хабаровска до Чукотского моря я пролетел больше пяти тысяч километров, но они не запомнились мне так, как этот короткий, в сто пятьдесят километров, путь к лагерю. Я внимательно смотрел вперед, стараясь увидеть черный дым. От сильного напряжения уставали глаза, они слезились, горизонт становился мутным. Протру глаза, дам им немного отдохнуть и опять смотрю вперед. Ровно через сорок минут немного правее курса показался черный дым. Я даже закричал «ура» от радости.
И вот подо мною лагерь. Между ледяными глыбами стоят маленькие палатки. В стороне лежат две шлюпки, снятые на всякий случай с парохода. А на вышке развевается красный флаг, особенно выделяющийся на белом фоне.
Через несколько минут я благополучно посадил самолет на крохотную площадку и крикнул:
— Кто следующий полетит на берег? Прошу на самолет!"
Из мемуаров Николая Каманина
«Утром 12 апреля вылетели. На льдину я сел первым. Вслед за мной вполне благополучно сел и Доронин. Приняли на борт пассажиров, начали взлет. И тут с машиной Доронина случилось то, чего я каждый раз так опасался: самолет наскочил на торосы и, поломав шасси, неуклюже остановился посредине аэродрома, разделив пополам и без того узкую взлетную полосу.
Для взлета остался узенький коридор, шириной не более 30 метров. Ни разу в жизни я еще не взлетал при таких условиях. Машину Доронина с поломанными шасси оттащить в сторону не по силам, а ждать, когда будут отремонтированы шасси, означало наверняка потерять весь день. Решил взлетать.
Была ли в этой аварии вина Доронина? Конечно, нет. На ледяной полосе образовалась заструга, вернее, намерзший ночью бугор. На пробеге лыжа попала прямо на него, и самолет по инерции круто развернуло, после чего лыжи врезались в другое препятствие. В итоге — поломка.
Иван Васильевич остро переживал случившееся. Не раз и не два он мне рассказывал, как все произошло. Ему, опытному летчику, эта поломка казалась особенно обидной".
Тогда выручила смекалка — трубчатая стойка шасси была соединена с помощью куска обычного лома. Облегчив самолет и взяв только двух пассажиров, пилот взлетел. Но стойка снова не выдержала, и лыжа повисла в воздухе. В Ванкареме Доронин мастерски посадил самолет с креном на одну лыжу."
Михаил Водопьянов. Путь летчика, 1953
«Двадцать первого мая мы покинули берега Чукотки.
Во Владивостоке нас встречали сотни тысяч людей. Над пароходом летали самолеты, а с них на палубу сыпались цветы…
Через трое суток мы выехали специальным поездом в Москву.
От Владивостока до Москвы сто шестьдесят остановок. И всюду, где бы ни останавливался поезд, нас встречали с цветами, со знаменами, приветствовали и без конца просили, чтобы мы рассказали о лагере, о полетах. <…>
Челюскинцы не раз смотрели смерти в глаза. Несколько месяцев они боролись с природой, и их не покидали мужество и твердость. А когда обрели у себя на родине теплую, радостную встречу, не раз на глаза навертывались слезы.
Девятнадцатого июня приехали в столицу нашей Родины. Челюскинцев встречала вся Москва."
Пароход «Челюскин», в 1933—1934 гг. проходивший Северным морским путем и почти повторивший успех парохода «Александр Сибиряков» (преодоление Северного морского пути за одну навигацию), в ноябре 1933 благодаря удачному дрейфу вместе со льдами вошёл в Берингов пролив. До чистой воды оставались считанные мили. Однако затем судно было увлечено назад, в северо-западном направлении. 13 февраля 1934 года в результате сильного сжатия «Челюскин» был раздавлен льдами и затонул в течение двух часов.
Ещё заранее, опасаясь подобного исхода, экипаж подготовил всё необходимое для выгрузки на окружающие льды: продовольствие, топливо, кирпичи и доски, из которых строили бараки. Последними с «Челюскина» сходили начальник экспедиции Отто Юльевич Шмидт, капитан судна Владимир Иванович Воронин и завхоз экспедиции Борис Григорьевич Могилевич, который погиб во время затопления судна, будучи придавлен сместившимся палубным грузом, став единственной жертвой трагической эпопеи «Челюскина».
Через два дня после крушения судна в Москве была образована специальная комиссия, которую возглавил Валериан Куйбышев. Эвакуация лагеря осуществлялась с помощью авиации.
5 марта 1934 года лётчик Анатолий Ляпидевский, находившийся ближе всех из летчиков к месту катастрофы (в 40 минутах полёта) на самолёте АНТ-4 пробился к лагерю и снял со льдины десять женщин и двоих детей.
Следующий рейс был совершён только 7 апреля. Его совершил Маврикий Слепнёв.